ТРУДОДЕНЬ

Все можно простить, тем более, -не совсем сведущим людям, но не все можно забыть, человеку, когда это касается его личной жизни, укоренилось в его сознании, и ставшее для него Аксиомой.

По правде говоря, в тот момент, когда я это услышал и увидел, причем мельком, на ходу, Оно не запало мне в сознание, по сути. Просто, по привычке, машинально запомнил отдельные слова распеваемой на перроне песни, не вдаваясь в детали, и успел вскочить в вагон отходящей электрички. Дело было вечером, в Москве, на Павелецком вокзале. Я возвращался из увольнения в город, по месту службы, в поселке Бирюлево; в конце пятидесятых годов прошлого века, он еще не входил в зону Московской Кольцевой Дороги и в территорию Москвы – тоже. Я «сфотографировал» тогда, визуально, группу из трех, изрядно подвыпившых молодых ребят, которые раскачивались посредине перрона и, под бренчание расстроенной гитары, во весь голос, пытались донести до пробегавших пассажиров свою песню, которая, видимо, им нравилась.

Молодые люди, по крайней мере, внешне, были обычными нашими «стилягами» подражателями тех лет , которые, в хрущевскую « оттепель», как-то сразу появились. С модными оранжевыми «ирокезами» на головах, огромными булавками вдоль и -поперек живота, сверх узкими брюками – дудочками, и в какой-то невообразимой обуви. Проезжая мимо них в электричке, я бы и не обратил бы на них внимание. Их - полно бродило по улицам Москвы в то время, но у меня в голове тогда остался обрывок их песни, и его я, как ни странно, повторял еще не раз в последующие годы. Один куплет, тогда, я запомнил точно:

«…Ты стоишь у плетня, юбка в разрезе,

Нежно гладишь бычка, с хвостом облезлым .

…Ох ты чува, моя, чува… Тебя люблю -я,

За твои трудодни –Дай –расцелую….»

Тогда я не придал значение, ни тем «певцам», ни сути того, что они пели. Явно, что тот сарказм, был продуктом не их производства. За такими «стихами», и в то время, уже прослеживались попытки молодой авторско-реформаторской «поросли» пятидесятых, показать себя, выйти в Свет. Тем авторам было все равно, как и какой жизнью живет их страна, в тяжелейший послевоенный восстановительный период, когда вокруг не хватало буквально всего – от тракторов и машин, до детских пеленок..Тем более - продовольствия, по причине того, что основные регионы, поставляющие продукты питания - были не в состоянии быстро наладить разрушенное войной сельское хозяйство и накормить людей, хотя бы хлебом.

По мере взросления и осмысления ситуации на селе, я все чаще непроизвольно возвращался к теме тех самых «Трудодней», упоминание о которых ,с издевкой, звучало в приведенной выше песенке. И этому были более весомые основания, чем дешевый сарказм

Дело в том, что мне, как и многим моим сверстникам, довелось немалое время работать при тех самых трудоднях. Не все сегодня знают и помнят, об этой форме распределения и материального поощрения, действующей в колхозно-кооперативном (кстати – ведущем) секторе сельскохозяйственного производства Советского Союза, более тридцати лет.

ТРУДОДЕНЬ в колхозах страны - не был формой оплаты труда, как привыкли считать многие люди, даже из тех, кто при трудоднях работал. Абсолютно нет.

Это был, узаконенный государством, КОЭФФИЦИЕНТ трудового участия каждого колхозника в производстве работ, в течение календарного года. Понятно, что совокупность начисленных трудодней всем колхозникам – определяла собой общее трудо участие всего коллектива в производстве всего набора работ в конкретном году. При этом – все виды работ, - будь-то пахота, доение коров или работа главным специалистом, имели свои утвержденные нормы и расценки (Но в Трудоднях!). По этим расценкам и начислялись Трудодни. В итоге – года, в колхозе оставалось всего два критерия для распределения: Полученный по итогам года денежный доход и совокупная масса всех начисленных за год трудодней. Денежный доход делился на общее количество трудодней, выявлялась «стоимость» одного трудодня в рублях и затем делалось начисление каждому работнику, оплаты труда (годовой), исходя из его трудо участия по году, то есть из количества начисленных ему Трудодней. Это общий принцип. Но я не для этого вернулся к вопросу о трудоднях, через полвека после их отмены.

Обо всем этом, можно было бы давно забыть, если бы мы придумали что-то лучшее, в плане оплаты труда и материального стимулирования в агропромышленном комплексе, как главных рычагов поднятия и развития нашего АПК, а не наделали, где по незнанию, а где и умышлено, грубейших ошибок, приведших не просто к колебаниям отечественного АПК, а практически к его уничтожению. Причем, как бы это странно не звучало, корни и причины допущенных ошибок, находились в высших эшелонах власти.

Примитивная внешне, система «Трудодней» в колхозах, сыграла свою роль более, чем достойно. Именно на своих плечах, трудодень вынес коллективизацию, оказал помощь в Индустриализации, перенес все тяготы и лишения военных лет, и послевоенного восстановления всей хозяйственной системы страны. И, когда, уже наметились пусть даже незначительные положительные сдвиги в отрасли АПК, проведены значительные работы по механизации и модернизации производства, орошению, осушению, вовлечению в оборот целинных и залежных земель, в 1958 году (при Хрущеве) ,Правительство приняло решение об ликвидации МТС (машинно-тракторных станций), рабочие которых, кстати, тоже работали на Трудоднях. МТС несли государственную ответственность не только за механизацию, и электрификацию в колхозах, а главное - за итоги их деятельности. Передав технику колхозам, практически не имевшим ремонтной базы и обеспечения, и, оставшись в системе «Сельхозтехники», бывшие МТС, быстро «переквалифицировались» в различные предприятия по услугам для колхозов, не неся, повторяю никакой ответственности за положение дел в хозяйствах своей бывшей зоны. Это был первый серьезный удар по колхозам, но оказалось, что это только цветочки.

Второй, страшный и, как оказалось, уничтожающий, больше популлисткий, удар, наша главная сельскохозяйственная сила (Колхозы), получили в 1966 году ( при Брежневе). Были ликвидированы трудодни в колхозах и введена гарантированная денежная оплата труда. Это было сделано-неважно, по недомыслию или умышленно, но Джина выпустили из бутылки. Я, как экономист – аграрник с полувековым стажем, до сих пор не могу оценить, даже теоретически, пагубные политико-экономические последствия такого решения. Тем более зная, к чему они привели.

 Трудодень был безобиден тем, что не выходил , в принципе, за пределы конкретного колхоза. И при этом, возможны были какие-то внутренние ошибки, но они нивелировались в каждом хозяйстве самостоятельно. Бывали и такие годы, когда не было дохода к распределению по итогам календарного года. Тогда начинали просто новый хозяйственный год и шли дальше, надеясь и стараясь. Не страдала от этого и отрасль АПК в целом. Нет дохода –значит –нет, это ваши проблемы, товарищи колхозники….

Когда же начали выдавать гарантированную денежную оплату, каждый месяц и без всякой увязки с будущими результатами труда ( а бесконтрольный рубль в кармане не удержишь), то и колхозы, и вся отрасль, через которую шло государственное финансирование, начали разваливаться на глазах, а пришедшая пресловутая «импорто- заинтересованная перестройка», довершила разрушение отечественного АПК, практически полностью.

 По прошествии лет, я все больше убеждаюсь, что тот ТРУДОДЕНЬ, о котором так развязно пели когда-то несмышленые «под-стиляги», достоин не осуждения и критики, а должного памятника. Он свое дело сделал. Мы же своими действиями, это Дело, успешно разрушили.

Я подготовил этот материал, чтобы не только помнили, но и знали, почему мы, в такой стране, не можем сами прокормить себя.

Поэтому - еще раз, и - многократно - Повторяю, что у нас, в России, без должного Государственного регулирования всех процессов, происходящих в АПК, в этой отрасли порядка не будет. Так и будем (в лучшем случае) продавать зерно, а завозить все от него производное, что и делаем до сих пор. А мне об этом, уже просто стыдно говорить. Просмотрите мои замечания - предложения за предыдущие 25 лет – и все будет понятно.

Василий Гурковский